Там, где я задерживаюсь, появляются книги, куклы и призраки. Приходят сами. Навязчиво или тихо. Вовремя и не очень. Приходят и остаются.
У меня пахнет дымом, чаем, пылью и полынью. Иногда - травами, едой и кровью. Кровью чаще, чем едой.
Я зря это всё пишу сейчас, но лучше так. Лучше так, чем в стихах. В стихах... вот передо мной уже который месяц лежит черновик стиха от 27.03.2013. Написанный в Славянске ещё. Там очень много, очень много перечёркнутых строк. Которые с тупым упорством лезли туда, где им не место.
Но не раз желал я под рёбра солдатские сапоги...
В черновике на пару месяцев свежей, не выходит из головы.
А за окном что-то звякает сталью о сталь.
Я давно и прочно знаю, что это никакие не совпадения. Это лишь то, что я позволяю себе записать. До того, как подумаю. И его бесполезно жечь. Проверял уже.
У меня не выходят сказки с хорошим концом. Только те, которые рано или поздно станут истиной. Потому лучше не писать их вообще.
Не смогу понять людей, которые хотят знать.

Но исписанная бумага горит. Плохо, медленно и не до конца. Щерясь из пепла словами и зачёркнутыми строчками. Пахнет полынью и дымом. И кровью. А больше всего - Лесом. Лесом, от которого немного осталось. Ведь люди хотят знать, а надобно - ведать. А каково это - люди не помнят, помнить не хотят. Потому как им не положено. Не говорят с ними призраки и слова в шелесте листьев не преследуют по ночам. А росу с русалочьего круга пить - дело гиблое, не от неё ведают, не из-за неё видят. За ней только возвращаются из года в год, от лета к лету. К месту она привязывает, роса эта. Из-за неё обратно не возвратишься уже никогда.